Каждый живет  в своей России. В России, которую нарисовало собственное сознание. Или чужое… Кто-то мучается в «рашке» Марата Гельмана, кто-то живет в «праздничной вселенной» деревенской художницы бабы Любы…

Сложно себя найти творческому человеку, особенно, если с детства свою жизненную канву не выбрал: то он музыку примется сочинять, то книжки писать, то из глины лепить – сегодня игрушку-свистульку, а завтра и печь глиняную соорудит. В наше время еще о карьере принято разглагольствовать: с университетской скамьи «зацепился», значит, возможно, к тридцати годам свой первый миллион и заработаешь. Если же душа по-прежнему творчества просит, то это ночами, не в ущерб основной работе. А, впрочем, что за последние сто лет изменилось?

Родилась на рубеже двадцатого века в одной деревне Тверской губернии девочка, в семье кроме нее еще восемь сестер и братьев было. Отец плотником у помещиков с утра до ночи работает, детишки сызмала по хозяйству помогают. Так уже в восемь лет Люба и шить научилась, и обед готовить, да и землю пахать приходилось. Куда там талант развивать!

Дальше и вовсе жизнь взрослая: власть поменялась, война пришла. Бог семьей в первый раз одарил – люди отняли, во второй раз – война любимого забрала. Все молодые годы Люба хожеными тропами шла: в поле трудилась, почтальоном в деревне письма носила, по Волге в лодке людей переправляла да не переставала Богу молиться, хотя на дворе и советская власть была.

Рисовать Любовь Майкова стала в том возрасте, до которого многие и не доживают: «карандашиком… на чайных обертках» в 79 лет. А к 85-ти и до масла добралась. Почти двадцать лет до этого жили они с художником Владимиром Масловым. На четверть века он ее моложе, но творческие души не в паспорте возраст смотрят. Однако сама бабушка признавалась, что «не он ее к живописи приладил», «Бог либо дал, либо нет». Критики, правда, спорят: ищут «руку профессионала» в ее наивных работах… На то они и критики.

Для справки. Наивное искусство (от фр. naïf – наивный, искренний, простодушный, искренний). Этому виду искусства присуще буквальное описание сцен и предметов, искренность передаваемых чувств, стилистическая независимость, чистые краски, повествовательность в изображении, преувеличенное внимание к второстепенным деталям, отсутствие светотеней и тому подобное. Такое искусство для художника часто более похоже на детскую забаву, когда процесс вызывает большее восхищение, чем итог. Известными деятелями в этом виде искусства являются Анри Руссо, бабушка Мозес, Нико Пиросманошвили.

Еще двадцать лет прожила баба Люба с тех пор, как начала рисовать, и пятнадцать из них творить не переставала. На ее счету более десятка масштабных выставок в городах России и бывшего Советского Союза, знают ее и за рубежом. Имя ее можно найти в мировых каталогах и энциклопедиях по наивному искусству.

Но что же двигало ей все эти годы? Что не давало сдаться, что заново вдохнуло жизнь и позволило дожить почти до ста лет? А было той силой творчество, любовь к жизни. Названия ее картин трогательны, как и сами полотна: «Ты моя жизнь бессмертная», «Вечная любовь», «Отдых задумчивых решений». В одной из них запечатлела баба Люба сцену прощания молодой жены со своим мужем, уходящим на фронт, чтобы уже никогда не вернуться… То была ее собственная история полувековой давности…

Многие из нас в юности посещали творческие кружки, учились в художественных школах, осваивали нотный стан вместе с неподатливым аккордеоном. Это потом началась работа с двумя мимолетными выходными, это потом мы стали зарабатывать свой первый (а, может, уже и не первый) миллион, а творчество свелось к украшению новогодних открыток и застольным песням под гитару во время тех самых мимолетных выходных.

Любовь Майкова – это яркий пример человека, который смог пронести свой творческий дар через десятилетия, через беды и быт, о который разбивается немало лодок, и не только семейных. Не дать своей душе огрубеть, и, в конечном итоге, дать возможность выйти наружу своему творческому началу.

Быть может, получится и у нас?

Денис Ветлужский